Редкостная для нашего времени закваска

Армянин Михаил Хандамиров – посланник русского языка и культуры среди шведов

«Глубокоуважаемый Михаил Фридонович, напрасно Вы так извиняетесь за молчание, пожалуйста, и впредь не тяготитесь поздными ответами, Вы и так слишком добры ко мне»
Иван Бунин

«Михаилу Фридоновичу скажите, что лишил он меня большого удовольствия поездить с ним по лесам и говорить душевно! Чувствую я его редкостную для нашего времени закваску лучшей нашей интеллигенции»
Иван Шмелев

Кто же он такой – Михаил Фридонович, заслуживший такую оценку выдающихся русских писателей?

Русский армянин

На юге Швеции, в городе Лунде, в знаменитом университете, около 40 лет преподавателем русского языка был Михаил Фридонович Хандамиров – по воспоминаниям студентов, «исключительный педагог», «посланник русского языка и культуры среди шведов».

В сборнике «Многонациональная Швеция» (Стокгольм, 1988) Хандамиров упоминается среди выдающихся русских, живших в Швеции. Ни в каком шведском источнике не указано его истинное происхождение. Правда, Хандамиров приехал в Швецию из России, но происходил он из армянского рода Хандамирянов. Это был знатный род из Арцаха (Карабаха). В истории армянской культуры известен «Театр Хандамирова» в городе Шуши, основанный Мкртичем Хандамиряном в 1891 году. В этот театр европейского типа в горный городок приезжали на гастроли русские и украинские труппы, пока театр не был сожжен местными турками в 1905 г.

Дед Михаила Хандамирова – Гянджум – в начале XIX века был комендантом Шуши. По рассказам его правнучки, Гянджум был в группе лиц, посланных в Персию для расследования убийства Грибоедова. Его сын Фридон Хандамиров стал полковником царской армии. В семье Фридона Гянджумовича и Софии Амбарцумовны Долухановой, в деревне Манглис Тифлисской губернии, 20 июля 1883 года родился сын Микаел (Михаил). У них были также дочь Маргарита и еще один сын, Габриел (Гаврил).

В России и за границей

Окончив в 1900 году гимназию в Тифлисе, Миша Хандамиров поступил в кадетский корпус в Москве. Получив звание офицера, Михаил Фридонович служил в Варшаве, изучал французский язык в Гренобле, занимался научно-исследовательской работой в петербургских архивах, участвовал в докладах историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета. В 1910 году в качестве штатного слушателя Хандамиров поступил в Александровскую юридическую академию Петербурга, где стал редактором выпускавшейся там газеты. Статьи свои он также печатал в газетах Тифлиса, Варшавы и Петербурга.

За дипломную работу на тему «Вклад в историю русского военного права за период 1819–1877 годов» Михаил Фридонович получил орден Святого Станислава 3-ей степени. Тогда же он был назначен «казенным защитником» при военном суде Московского округа, но успевал еще и посещать педагогические курсы в народном университете Шанявского в Москве.

С началом Первой мировой войны Михаил Фридонович стал членом военного суда 13-го корпуса действующей армии. Во время похода русской армии в Восточную Пруссию в августе 1914 года Хандамиров был взят в плен под Алленштайном. Через два года благодаря усилиям своей матери и шведского Красного Креста он был интернирован в провинцию Вестеръетланд в Швеции. Там его ждала супруга, Надежда, на которой он женился незадолго до того, как попал в плен. Супруги обосновались в Лунде, где 14 ноября 1917 года родилась их единственная дочь Ирина.

Швеция – второй дом

В Швеции Хандамиров познакомился с преподававшим славянские языки в Лундском университете доцентом Сигурдом Агреллем. Он помог Хандамирову устроиться в книжный магазин, а чуть позже Михаилу Фридоновичу предложили вести уроки русского языка в университете Лунда, где он проработал почти до самой смерти. Короткое время он преподавал русский язык также в одной из лундских гимназий.

Кроме педагогической работы он писал статьи о России для шведского энциклопедического словаря, написал статью о жизни и творчестве Достоевского, был редактором впервые вышедшего в свет в 1928 году в Мальмё и далее неоднократно переиздававшегося перевода на шведский язык романа «Идиот».

Шведским славистам имя Хандамирова известно из переписки с некоторыми русскими писателями, а также в связи с его деятельностью по пропаганде русской литературы в Швеции. Осенью 1922 года с его участием был создан Кружок славистов Лундского университета. У членов его возникла идея перевести на шведский язык произведения выдающихся русских писателей. Михаил Фридонович от имени всего кружка установил контакты с некоторыми русскими писателями и получил от них многочисленные письма. Так, Бунин написал Хандамирову 19 писем, А. Толстой – 2, В. Иванов – 4, А. Ремизов – 2, Ф. Сологуб – 1, Д. Мережковский – 4, М. Алданов – 5, А. Дроздов – 3. Самое большое количество писем (27) Хандамиров получил от Ивана Шмелева, поскольку они были связаны семьями.Эта переписка опубликована в ежегоднике лундских славистов«Slavika lundensia»(1973).

Хандамиров организовал переводы на шведский язык ряда произведений русских авторов. Чтобы возник интерес к русскому языку и литературе, он предлагал своим студентам переводить короткие новеллы русских прозаиков, особенно – Зощенко и Аверченко. Переводы эти печатались в шведской периодике. У Михаила Фридоновича была идея издать отдельным сборником новеллы русских писателей, переведенные студентами, но она не осуществилась.

Известно, что Хандамиров играл активную роль в деле выдвижения Ивана Бунина на Нобелевскую премию. Он неоднократно писал в Шведскую академию, а также просил профессора Сигурда Агрелля, чтобы тот поддержал кандидатуру Бунина.

Делал это Агрелль неоднократно и весьма красноречиво (кстати, он и переводил Бунина по инициативе Хандамирова), пока, наконец, в 1933 году эти усилия не увенчались успехом.

Любопытно, что о Хандамирове недавно вспомнила одна из ведущих шведских газет «Свенска Дагбладет», опубликовавшая статью о его роли в присуждении Бунину Нобелевской премии. Автор статьи, специалист по русской литературе Магнус Юнггрен рассказывает, что приехав в Швецию, Бунин захотел, конечно, встретиться с Хандамировым. Но тот, в силу своей чрезвычайной скромности отказался участвовать в нобелевских торжествах, и встреча была назначена... в поезде по пути следования Бунина в Стокгольм. В итоге получилась она очень короткой, так как сидевший в углу купе писатель был окружен многочисленными репортерами и фотографами и едва успевал отвечать на вопросы, а Хандамиров оказался вытеснен в коридор вагона, что последнего, правда, нисколько не огрочило. Одна шведская газета, рассказывая тогда об импровизированной пресс-конференции Бунина, упомянула о находившемся среди сопровождавших писателя усердно жестикулировавшем мужчине - «русском лекторе в Лунде, сиявшем от восторга так, словно он получил премию». И в каком-то смысле так и было, - завершает статью в «Свенска Дагбладет» Магнус Юнггрен: первая русская нобелевская премия по литературе стала возможной именно благодаря ему и никому другому. А Бунин после празднеств в Стокгольме прислал Хандамирову свою карточку со словами: «Спасибо за все». Очень радел Михаил Фридонович и за кандидатуру Мережковского. По этому поводу Мережковский писал Хандамирову: «...Сердечно тронут был Вашим вниманием. Для меня было бы большим счастием и честью, если б хлопоты ваши увенчались успехом».

Хандамиров и ученики

Главная трудность была в том, чтобы набирать учеников. Одной из первых оказалась талантливая студентка Рут Ведин Ротштайн, которая впоследствии много переводила с русского на шведский. Другим студентом Хандамирова был Гуннар Ярринг ― известный шведский востоковед и дипломат, посол Швеции в СССР в 1964-73 гг. Вот как он описывал своего учителя: «Михаил Фридонович, учитель русского языка, капитан императорской гвардии, своей восточной внешностью привлекал внимание на улицах Лунда. Он был похож на кавказского или персидского князя своими почтенными чертами смуглого лица и черными волосами...»

Хандамиров был исключительным педагогом. Большинство его уроков проходило не в университете, а у него дома ― на улице Тульгатан, 5. Он очень старался привить ученикам хорошее русское произношение. По образованию не лингвист и не педагог он был очень увлечен своей работой. Так, преподавая русскую грамматику, он делал акцент на наглядные методы обучения, обозначая цветными красками, карандашом и мелом префиксы, суффиксы, ударения и прочие грамматические трудности.

От Мальмё до Копенгагена ― морем совсем близко, и Михаил Фридонович часто возил студентов в столицу Дании, где есть русская церковь. Там студенты вслух читали старославянские тексты. Хандамиров беседовал со священником, а студенты слушали их беседы, одновременно наслаждаясь красивыми песнопениями. Иногда Хандамиров приглашал студентов на «русское лото», а потом угощал их чаем со специально испеченными по такому случаю печеньями в форме русских букв, которые заказывались в кондитерской. Чтобы его не заподозрили в советской пропаганде, он через университет выписывал русские фильмы. Тексты-диалоги размножались и изучались на уроках, и, нанимая маленький кинематограф, Хандамиров потом показывал фильм. Это было до времен видео. Все это Хандамиров делал за свой счет.

Энергичный чудак

Михаил Фридонович Хандамиров был довольно энергичным человеком. Когда в 1926 году у него возникли затруднения, Шмелев стал убеждать его переселиться во Францию. «Первое время будет трудно, но энергией Вашей можно делать жизнь сносной»,- писал он Хандамирову. Кстати, Михаил Фридонович послал шведский перевод «Неупиваемой чаши» Шмелева Сельме Лагерлеф, попросив написать две-три страницы предисловия. Однако, Лагерлеф отказалась, сославшись на занятость...

Неординарный образ Хандамирова не будет полным, если не упомянуть о его странностях. Будучи суеверным человеком, он не мог пройти по парку Лундагорд без того, чтобы не ударить по каждому фонарю. Если он проводил дома урок, а в другой комнате жена громко разговаривала с дочерью, Хандамиров тут же прекращал урок и извинялся... Это был, скорее всего, не комплекс эмигранта, «чужого», как это часто воспринималось, а рана души человека, психологически сломанного во время плена.

Гуннар Ярринг в своих воспоминаниях описал одну трагикомическую историю из жизни Хандамирова, которая дополняет его облик. Однажды Михаил Фридонович готовился ехать в Мальмё. Он чуть-чуть опоздал, начальник станции уже дал сигнал, и состав, состоявший всего лишь из пары вагонов, двинулся. Но машинист увидел Хандамирова, который в каракулевой шапке стремглав несся по лестницам, сжалился над пожилым человеком и остановил поезд. Кондуктор открыл дверь последнего вагона и позвал Михаила Фридоновича. Однако тот отказался: «Нет, нет, не стоит из-за меня останавливать поезд». «Ну, поскорее!», - крикнул машинист. Хандамиров упирался: «Вовсе не надо было из-за меня останавливать поезд». Машинист рассердился: «Слушай, я уже остановил поезд, чтобы ты вошел, так садись!» Но Михаил Фридонович продолжал свои извинения. Наконец его силой втолкнули в вагон, паровоз тронулся, а Хандамиров, сидя в последнем вагоне, продолжал кричать на своем ломаном шведском: «Вовсе не надо было из-за меня останавливать поезд! Извините, извините!».

Последние годы жизни

В последние годы службы при Лундском университете Хандамиров был уже «лектором иностранных языков». Это обеспечивало более стабильное положение и более высокое жалование. Шведское государство назначило ему, что случается весьма редко, персональную пенсию и даже пожаловало одну из самых почетных своих наград – орден, носящий имя основателя единого шведского государства, короля Густава Васы. После выхода на пенсию, будучи уже очень больным, Михаил Фридонович все еще продолжал давать индивидуальные уроки русского языка желающим, теперь бесплатно. Общение ему уже было не по силам, но проводить уроки он все же мог, опираясь на выработанный многолетний опыт.

Михаил Фридонович Хандамиров скончался 23 ноября 1960 года в Лунде. Его личность всегда будет вызывать интерес специалистов, занимающихся славяноведением в Швеции, русско-шведскими литературными отношениями, а также тех, кто интересуется армянскими и русскими переселенцами в Швеции, и всех, кому дорога русская культура и люди, посвятившие ей свои жизни.