ЭДИСА САРВАЗЯН: «КОРНИ НИКУДА НЕ ДИВАЮТСЯ!»

Собирая информацию для своей очередной книги — «Армяне в мировой хореографии», в материале об истории балета Туркменистана мне повстречалось имя балерины Эдисы Сарвазян. Благодаря упорным поискам в интернете мне удалось найти дочь танцовщицы, проживающей в США. И однажды утром из Америки по телефону со мной связалась сама Эдиса Газаровна. Она охотно согласилась дать интервью «Голосу Армении» с помощью интернета и телефона.

— Эдиса Газаровна, очень рад представить нашим читателям соотечественницу, с которой они еще не знакомы. Начнем сначала. Вы армянка из Туркмении, а откуда ваши корни?

— Мой отец, коммунист Газар Манучарович Сарвазян, был родом из села Ахлатян Зангезурского района. Моя мама, Варсеник Хачатуровна Аганова, из Баку. В 1926 году отца отправили в Туркменистан на борьбу с басмачами. Маме тогда было лет 14-15, но, поскольку в те времена азербайджанцы часто похищали армянских девушек, маму отправили вместе с отцом. Они поженились в Ашхабаде, когда ей исполнилось 16 лет. В 1941-м отец ушел на фронт, получил ранение в ногу и вернулся в Ашхабад. Здесь ему поручили должность директора молочного комбината. В 1948 году в Ашхабаде случилось страшное землетрясение, во время которого погибли отец и старшая сестра. Мама осталась одна с 6-ю детьми. Мне тогда было 4 года. Хорошо помню, как строили землянку — одну комнатку. Мамины родственники тогда все жили в Баку. Кое-кого они забрали к себе на год-два, а мы с мамой остались в Ашхабаде. В Баку жила моя бабушка Лусине — красивая синеглазая женщина, очень властная. Однажды в Баку приехала знаменитая Тамара Ханум. Бабушка потребовала билеты на ее концерт в первый ряд. После концерта она пробралась за кулисы и сказала Тамаре Ханум: «Ой, джана, какая счастливая у тебя свекровь, ты, наверное, ей целый день поешь».

— Kак случилось, что дочь из многодетной армянской семьи из Туркмении в раннем возрасте попала в престижную школу Вагановой в Ленинграде?

— 1951-м я пошла в школу, а в 1954-м приезжает комиссия из Ленинграда, чтобы отобрать талантливых детей в балетную школу. Творилось что-то невообразимое. Все родители пытались своих детей протолкнуть на эти просмотры. А я пошла туда одна: маме было некогда — она работала день и ночь. Я прошла все три тура, которые проходили в Туркмении, а последний тур был в Ленинграде. Я даже не думала о карьере балерины, хотя очень любила театр. Мне было 7 лет, когда я впервые попала в оперный театр на оперу «Снегурочка». В разрушенном Ашхабаде увидеть такую красоту было невероятно. В общем нас, 40 человек, отправили в Ленинград, там прошли конкурс и остались учится девять человек, а закончили всего лишь трое, в том числе и я.

— Кто были ваши педагоги?

— Все, кто составлял балетные учебники: Ермолович, ученица А. Вагановой Железнова, В.П. Мэй и Суколкина (народный танец).

— А одноклассники?

— В 1954—1963 годах в училище учились трое из знаменитых «невозвращенцев» русского балета — Рудольф Нуриев, Наталья Макарова и Михаил Барышников. Нуриев и Макарова были старше меня, а Барышников — младше. Наше училище было такое знаменитое, что к нам каждый день приезжали делегации со всего мира: то какой-то король, то принц, то американская труппа, и мы обязательно должны были показывать спектакль. Уже тогда все восхищались этими артистами. С Нуриевым у нас был общий педагог по фортепиано — Мария Дмитриевна Шостакович. Класс был один на всех, так что Нуриев часто выталкивал меня из класса и начинал сам музицировать. В 1963-м, когда я закончила училище, вернулась в Ашхабад и начала работать в Туркменском театре оперы и балета.

— С армянской фамилией не трудно было делать карьеру в Туркмении?

— Я так многому научилась в Ваганьковке и столько работала, что им пришлось смириться с моей армянской фамилией. В 1967 г. была декада туркменской культуры в Узбекистане. Я должна была поехать, и, поскольку уже танцевала главные партии, партком театра вызвал меня и предложил сменить мою фамилию на Саруханову. Я не согласилась, не изменила себе и род свой не подвела. Так что моим родным за меня не стыдно. Не поменяла фамилию даже тогда, когда вышла замуж за туркмена. Танцевала весь сольный репертуар: Жизель, Зарема («Бахчисарайский фонтан»), Черный лебедь («Лебединое озеро»), Маша («Щелкунчик»), Мехменэ Бану («Легенда о любви»), Редисочка («Чипполино»), Хозяйка Медной горы («Каменный цветок»), Зеленая дама («Пер Гюнт»), Злая девочка («Добрая волшебница»), Нида («Чудесный лекарь»), Барышня («Барышня и хулиган»), а также в балетах «Шопениана», «Баядерка», «Лоуренсия». В 1960 — начале 70-х гг. основное внимание наш театр уделял национальному репертуару. Я выступала почти во всех туркменских национальных балетах — «Студенты», «Алдар-Косе», «Сахра», «Мелодия пустыни», «Сердце, найденное в песках», «Гибель Суховея» (последний показывали также в Большом театре). Участвовала также в постановках балетов Арама Хачатуряна — танцевала Гаяне и Эгину в «Спартаке».

— Расскажите, пожалуйста, о танцевальном коллективе «Красная гвоздика», которым вы руководили.

— У нас когда-то работал балетмейстер Владимир Анатольевич Фарманов, кстати, армянин из Баку. Он и организовал ансамбль «Красная гвоздика». После его отъезда из Ашхабада я стала руководительницей ансамбля. До этого, в 1980—1983-х, работала в Челябинске, Ижевске. Для «Красной гвоздики» я ставила классические танцы на музыку Штрауса, Моцарта и других композиторов. В последние годы ставила также туркменские танцы, но в классическим стиле. Все правительственные концерты проходили с нашим участием. В 1991 году получила звание заслуженной артистки Туркменской ССР. Ансамбль же стал лауреатом Ленинского комсомола, а я получила медаль «За любовь к Отечеству». Еще в Ашхабаде в 1999 г. был музыкальный конкурс, на котором я получила награду за лучшее произведение, посвященное родному краю.

— Вы кoгда-нибудь выступали в Армении? Были ли связи с армянскими деятелями искусств?

— Как-то к нам приехала Гоар Гаспарян. В гостинице все номера были заняты, и директор театра попросил меня приютить армянскую певицу. Я охотно согласилась, и Гоар Гаспарян жила у меня в квартире. В Армении никогда не танцевала. Когда-то я часто приезжала в Ереван, где жил мой дядя. После его смерти гостила у его жены, которая водила меня в театры, церкви, в Матенадаран. В Армении у меня больше родственников нет.

Сколько бы ни училась у разных культур, сколько бы ни жила в разных странах, все равно я остаюсь армянкой, хотя и не владею языком. Корни — они никуда не деваются, они остаются с человеком навсегда. Слышу музыку и сразу же узнаю, что это армянская музыка. Вот уже пять лет я живу в Америке и остаюсь армянкой.

— А чем вы занимаетесь в Америке?

— Своей внучкой! Вожу ее на балет, на уроки рисования (кстати, учитель живописи — армянин). Предлагали заниматься хореографической педагогикой, но пока не соглашаюсь.

— Что ж, Эдиса Газаровна, желаю вам крепкого здоровья и надеюсь, что ваш талант балерины продолжится в вашей внучке. И у нас будет повод гордиться, что она внучка нашей соотечественницы Эдисы Сарвазян!

P.S. Туркменский театр оперы и балета был основан в 1941 г. в Ашхабаде. В годы правления Сапармурата Ниязова опера, балет, цирк и другие «западные» искусства были объявлены «чуждыми туркменскому народу», и Туркменский театр оперы и балета был ликвидирован. Правоохранительные органы Туркменистана начали репрессии в отношении деятелей культуры страны. В 2006 году была убита танцовщица, руководитель ансамбля «Менгли» Светлана Джафарова. Классический балет уступил место народным танцам. «Я не понимаю балет, зачем он мне?» — вопрошал Туркменбаши. Его преемник, президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухаммедов, в своей культурной политике оказался либеральнее. После многолетнего запрета на оперу в Туркменистане прошел первый оперный спектакль «Шасенем и Гариб». Дойдет ли дело до балета?

Источник - ”Голос Армении”, 20.08.2009г.
Опубликовано так же: gundogar.org