Дайана Тер-Ованнисян: Я целых 5 лет общалась с Чаренцем во сне

Представлять Дайану Тер ОВАННИСЯН нашему читателю нет нужды. Вот уже более полувека эта неутомимая армянка, живущая в США, даже в почтенном возрасте продолжает писать и переводить. Будучи в октябре в Бостоне, я принял участие в очередном мероприятии возглавляемого Дайаной Клуба поэзии Новой Англии и был приятно удивлен тем, какой славой и уважением пользуется в американском литературном мире эта хрупкая, сверхчувствительная ко всему армянскому, но и обладающая сильным характером женщина.

2011-й год был плодотворным для Дайаны Тер-Ованнисян: один за другим вышли в свет три ее новых поэтических сборника - авторские стихи и переводы. Об этих книгах и вообще о творчестве поэтессы наше интервью, которое состоялось в доме Дайаны, буквально переполненном книгами, рукописями и картинами.



- В этом году к числу своих книг ты добавила еще три издания. Сколько же их всего стало?

- Пятнадцать авторских сборников и десять книг переводов.

- Твой новый том переводов, названный «Армянская поэзия нашего времени», начинается с поэтических произведений наших великих писателей начала века - Варужана, Сиаманто, Текеяна - и охватывает также поэтов нынешнего поколения - вплоть до Ваге Кача. Ты долго работала над сборником?

- Да, очень долго. Переводить не столь приятно, как самой творить, а кроме того, это очень ответственное дело. Но я принялась за это дело, поскольку на английском языке не было сборника современной армянской поэзии. Поэты прошлого, в том числе и Генри Лонгфелло, переводили стихи отдельных армянских поэтов. В 1896 году Алис Стоун Блекуэлл издала на английском первый сборник армянской поэзии, затем в 1917-м она перевела ряд других армянских стихов, и, чтобы привлечь внимание к геноциду армян и армянским поэтам, погибшим в 1915 году, переиздала с дополнениями свой сборник для организации «Американский комитет помощи на Ближнем Востоке».



- Алиса Блекуэлл была большим гуманистом и верным другом армянского народа, но поэтессой она не была. Как ты думаешь, ее переводы были адекватны оригиналам?

- Что и говорить, они устарели - Блекуэлл использовала язык и стиль 18-19-го веков. Как жаль, что известная в свое время поэтесса Джулия Уорд Хау, также активно поддерживавшая армян (она была председателем организации «Друзья Армении»), не занималась переводами…

- Книга Блекуэлл вышла очень давно, и, я думаю, именно поэтому ты решила переводить армянскую поэзию?


- Еще до издания своих книг я публиковала стихи в прессе. Кто-то из болгарских поэтов предложил мне сотрудничество для перевода болгарской поэзии на английский. Но я отказалась, сказав, что на английском нет еще переводов стихов современных армянских поэтов. И вместе с отцом взялась за это дело: мы уже работали вместе. Сначала для состоявшегося в Бостоне концерта, где под руководством хормейстера Рубена Григоряна были исполнены армянские шараканы. Потом - для лекции о Даниеле Варужане, которую должен был прочитать отец, а для этого ему понадобились переводы на английский шести стихотворений поэта. Я рискнула послать свои переводы из Варужана редактору одной из газет, который, к моему удивлению, не только принял их, но и опубликовал все шесть.

- С этого все и началось?

- Нет. Как-то один из редакторов пригласил меня на встречу и сказал, что намеревается завести в газете «Крисчен сайенс монитор» страничку мировой поэзии и хочет, чтобы я перевела стихи армянских поэтов. Я ответила, что не настолько хорошо владею армянским. Он взглянул на меня и сказал: «Ну, ты еще молодая - учись!» Так я и сделала - начала посещать курсы армянского языка в Гарвардском и Бостонском университетах. Кроме того, мне еще и много помогали. После смерти отца многие наши друзья начали присылать мне свои стихи или читали их мне, а мои студенты в Армении доставали для меня книги. Единственной книгой, которую я перевела без чьей-либо помощи, был сборник Ваана Терьяна. Ну, еще и томик айренов. Я перевела их с помощью словаря, потом перепроверила. Как ни странно, язык айренов оказался нетрудным - он мне сильно напоминал диалект моей бабушки. Сложнее всего оказался Нарекаци. В свой первый сборник я поместила отрывки из Нарекаци, переведенные с помощью священника отца Ошакана, настоятеля церкви Святой Троицы в Уотертауне. А целиком «Книгу скорби» я перевела вместе с проживающим ныне в Армении Томом Самуеляном, который на протяжении десятилетий служил в церквях Восточной Епархии США, преподавал армянский язык и литературу в национальных учебных центрах Филадельфии, Нью-Йорка и Бостона. Когда я находилась в Ереване по программе Фулбрайта, Том каждое утро присылал мне подстрочники, а когда я вернулась обратно в Бостон, мы продолжили работать с помощью электронной почты.


- По какому принципу ты выбирала произведения для перевода?

- Думаю, переводчик часто выбирает для перевода те стихи, которые хотел бы написать сам. Или же когда это очень важное произведение, имеющее ключевое значение с исторической точки зрения и обязательное для перевода. Так, например, я должна была перевести стихи Петроса Дуряна, поскольку они исторически важны… Он одним из первых начал использовать ашхарабар - новоармянский - и затрагивать личные темы.

- Но ведь ты, если я не ошибаюсь, не любишь Дуряна!

- Не люблю, хотя он и любимый поэт мамы. По моему мнению, у него только одно чудесное стихотворение - «Кручина». Сформулированные мной законы перевода включают три непременных условия. Первое: переводчик обязан дать читателю именно то стихотворение, которое написал поэт. Второе: он обязан перевести его на данный язык наилучшим образом, поскольку в его руках - само имя и престиж этого поэта. Третье: он должен так перевести данное стихотворение, чтобы оно зажило новой полноценной жизнью.

- Дайана, ты вместе с Марзпетом Маркосяном перевела объемистый том произведений Чаренца. Некоторые из этих переводов недавно использовал Ширин Андерсон для своего документального фильма «Чаренц: в поисках своего армянского поэта». Чаренц - из твоих любимых поэтов?

- Когда я начала переводить Чаренца, он еще не был в их числе. Но все пять лет работы над этими переводами я видела его во сне. Мы в этих снах беседовали и общались. Во время своего первого посещения Армении я встретилась с его дочерью. Я и Анаит Чаренц провели вместе много времени.

- А помнишь, в один из твоих приездов мы вместе посетили Регину Казарян...

- Да, конечно! То была незабываемая встреча с удивительным человеком, спасшим значительную часть рукописей Чаренца. Надеюсь, в Армении ее никогда не забудут. Встречи с людьми, хорошо знающими поэтов, которых ты переводишь, очень важны.

- Одна из твоих книг называется «Танцуя в храме». В ней много свободных стихов - ты решила отказаться от традиционных рифм и размеров.

- Да нет: среди моих последних вещей множество сонетов и виланелл - деревенских песен.

- Но твой новый сборник «Теперь я все это вижу» представляет читателю стихотворения-картины. Кстати, ты знаешь, что армянская поэзия обязана их появлению именно Петросу Дуряну, писавшему стихи в виде креста и лиры?

- Эти стихи написаны давно, но опубликованы только сейчас. Еще в 16-м веке английский поэт Джон Герберт написал несколько духовных стихотворений в виде алтаря, крыльев ангела и т. д. В 1950 е гг. некоторые немецкие и бразильские поэты попытались продолжить эту традицию. Мой редактор из издательства «Шип мэдоу» всегда изымал все легкие, написанные с юмором вещи, или необычной формы стихи. Кстати, я обожаю легкие и сатирические стихи Чаренца, которые переводила с огромным удовольствием.

- А может, даже обсуждала во сне эти стихи с самим Чаренцем?

- Да нет, не обсуждала (смеется).

- Расскажи, пожалуйста, о своих писательских привычках. Пишешь ли каждый день? Правишь и перекраиваешь? Хранишь ли первоначальные варианты? Недавно ты вместе с американским поэтом Кеннеди вела программу под названием «Откуда идет поэзия». Удалось ли выяснить, откуда?

- Да, удалось - от поэтов, а у самих поэтов она рождается от чего угодно: из ежедневных новостей, вспомнившейся беседы, из другого стихотворения, на которое хотелось бы ответить, и даже из снов. Многие стихи у меня рождались, когда я была в полудреме, и тогда я вставала с постели, чтобы записать их. Но сейчас, если даже и случается такое, то я уже не обращаю внимания. Но все равно пишу… или скорее переизлагаю почти каждый день. Сначала записываю на бумаге, потом заношу в компьютер и дальше работаю уже с электронным вариантом. А листки по большей части выбрасываю, иначе весь мой дом был бы забит бумагой. Председательство в Клубе поэзии Новой Англии отнимает у меня много времени: надо организовывать мероприятия, находить членов жюри для конкурсов, представлять приглашенных, отвечать на письма… Надеюсь, скоро избавлюсь от этой должности - у нас есть отличный вице-председатель!

- А я надеюсь, что премия имени Даниела Варужана и начатые тобой переводческие планы будут иметь продолжение.

- Я тоже надеюсь.

- И последний вопрос. Не собираешься писать мемуары? Ты ведь сотрудничала со многими известными людьми, причем не только армянами, но и мировыми знаменитостями - Джоном Апдайком, Алленом Гинзбергом, Андреем Вознесенским, Беллой Ахмадулиной, Чеславом Милошем, Евгением Евтушенко, Шеймусом Хини, нобелевским лауреатом этого года Тумасом Транстремером…

- Гм-м!..